Брестская крепость - Страница 21

С удивлением и досадой германское командование видело, что сопротивление крепостного гарнизона не только не ослабевает, но час от часу становится более упорным и организованным, и что в крепости то и дело возникают все новые очаги обороны. На Западном и Южном островах, захваченных противником, продолжали отчаянно драться группы пограничников, окружённые и блокированные врагом. В центральной цитадели, по существу, полными хозяевами положения были защитники крепости, а группа автоматчиков, запертая в здании клуба, то и дело посылала в эфир отчаянные радиопризывы о помощи.

Прочная оборона возникла и в северной части крепости. Здесь у главных входных ворот в первые часы войны собралось несколько сот бойцов, пять или шесть лейтенантов и политруков. Выйти из крепости в город им не удалось – враг уже сомкнул своё кольцо, и они рассыпались по берегу обводного канала по обе стороны ворот, отстреливаясь от автоматчиков и не подпуская их ко входу в крепостной двор.

Около полудня здесь появился один из старших командиров – майор, который принял командование над этими разрозненными группами солдат из разных частей. Сразу же были сформированы три роты. По приказанию майора стрелки залегли на гребне северного и северо-восточного вала, а одна из рот заняла оборону фронтом на запад – туда, где находились казармы 125-го стрелкового полка и откуда доносился гул ожесточённого боя и крики атакующих автоматчиков.

В центре этой обороны – к западу и востоку от главной дороги, ведущей к воротам, – возвышались два небольших земляных укрепления – две «подковы», как называли их бойцы. Каждое из этих укреплений состояло из двух высоких земляных валов – подковообразной формы, расположенных концентрически – один внутри другого. Между ними тянулся узкий и такой же подковообразный дворик, а в центре «подковы» поднималось массивное двухэтажное здание, которое своей тыльной стороной как бы врастало во внутренний вал. В земляной толще обоих валов находились казематы, выложенные кирпичом.

Само собой разумеется, что оба эти укрепления были использованы как опорные пункты обороны. Майор приказал одной из рот занять западную «подкову», а в бетонном доте, недавно построенном рядом с ней, поставить станковый пулемёт.

Что же касается восточной «подковы», то она стала главным узлом обороны этого отряда. Как оказалось, здесь находилась часть бойцов 393-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, которыми командовал один из лейтенантов. Они занимали здание, находившееся в центре подковообразного укрепления, и уже были готовы к бою. У окна на втором этаже был установлен счетверённый пулемёт; два бойца поспешно набивали запасные ленты; другие окна заняли ручные пулемётчики и стрелки. У зенитчиков были исправная радиостанция, телефонные аппараты и кабель, а в казематах хранились запасы боеприпасов и продовольствия. Приняв бойцов дивизиона под своё командование, майор устроил здесь свой штаб, разместил в одном из казематов раненых и установил телефонную связь со всеми тремя ротами. Теперь его небольшой отряд готов был встретить противника, и, когда час спустя гитлеровцы атаковали внешние валы и западную «подкову», их остановил сильный огонь, и все атаки на этом участке потерпели неудачу.

Упорный бой шёл и у восточных, Кобринских ворот крепости. В районе этих ворот стоял 98-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион под командованием майора Никитина. В первые же минуты противник направил сюда особенно сильный огонь. Большинство орудий и тягачей было уничтожено или повреждено, и вдобавок подразделение лишилось своего командира. Тогда руководство обороной приняли на себя заместитель Никитина по политической части, старший политрук Николай Нестерчук и начальник штаба лейтенант Акимочкин.

Приказав укрыть в надёжных помещениях внутри валов женщин и детей, сбежавшихся сюда из соседних домов комсостава, Нестерчук и Акимочкин велели выкатить оставшиеся пушки на валы, организовали доставку боеприпасов из склада, расставили в обороне пулемётчиков и стрелков. И когда немцы, обходя крепость с юго-востока, показались вблизи Кобринских ворот, по ним в упор ударили пушки и пулемёты дивизиона. Противник был остановлен, и атаки его на этом участке одна за другой выдыхались под нашим огнём.

Так в этих упорных боях, которые повсеместно с каждым часом становились все ожесточённее, прошла первая половина дня 22 июня. Немецкая артиллерия все так же обстреливала крепость, «юнкерсы» штурмовали с воздуха очаги нашей обороны, и пехота противника продолжала атаковать на всех участках. Но уже вскоре донесения о потерях наступающих на крепость частей стали столь угрожающими, что гитлеровское командование вынуждено было основательно задуматься над этими цифрами.

Я уже рассказывал, как много месяцев спустя на одном из участков фронта было захвачено «Боевое донесение о взятии Брест-Литовска» – документ, в котором содержались некоторые подробности боев за Брестскую крепость. Вот что происходило в крепости в этот первый день войны, по свидетельству штабных офицеров противника.

«Все же вскоре (около 5.30-7.30) стало ясно, – говорится в этом донесении, – что позади нашей пробившейся вперёд пехоты русские начали упорно и настойчиво защищаться в пехотном бою, используя стоящие в крепости 35-40 танков и бронемашин. При быстром огне они применяли мастерство снайперов, кукушек, стрелков из слуховых окон чердаков, из подвалов и причинили нам вскоре большие потери в офицерском и унтер-офицерском составе.