Брестская крепость - Страница 86

Неподалёку от Южного городка стояли в лесном лагере части 6-й стрелковой дивизии, ещё в мае переселившиеся сюда из крепости. В субботу у них происходили учения, которые должны были возобновиться с рассветом в воскресенье. Несколько рот имитировали наступающего противника, и при этом предполагалась артиллерийская стрельба учебными снарядами. Другие подразделения выполняли задачу на оборону и ещё ночью заняли заранее подготовленные окопы.

Артиллерийская подготовка началась почему-то раньше, чем предполагалось, и после первых взрывов, раздавшихся неподалёку, роты приготовились отражать атаку условного противника. И вдруг прямо на линии окопов встали чёрные столбы снарядных разрывов, и тут же упали убитые, закричали и застонали раненые. Только тогда люди поняли, что это вовсе не та учебная стрельба, какую они ожидали, и что противник будет не условный, а вполне конкретный.

А час или два спустя эти люди уже получали первое боевое крещение, отражая натиск авангардных отрядов автоматчиков, скупо отстреливались, экономя патроны, каждый из которых был на счёту, а в критические моменты поднимались в штыковые атаки. Так, постепенно уступая превосходящим силам врага, они начали отходить на восток.

Другие части наших войск были застигнуты войной на самой границе, где они строили укреплённый район. Их положение было ещё более тяжёлым, но и они делали все, что могли, – дрались на каждом возможном рубеже, отчаянно сопротивлялись и гибли, окружённые врагом.

Так пали вблизи крепости, у форта «Граф Берг», 26 неизвестных бойцов и командиров. Шестнадцать лет спустя их откопали в одном из рвов. Скелеты ещё сжимали винтовки на боевом взводе, штыки и немецкие сапёрные лопатки, которыми, видимо, они дрались, когда кончились боеприпасы.

Так погиб гарнизон дота около деревни Речица, рядом с крепостью. Их было 23 человека, и ими командовали два младших лейтенанта, П. Селезнев и Н. Зимин, и старшина И. Рехин. Двое суток маленькая железобетонная крепость стояла на пути врага, огнём срывая его переправу через Буг. Потом немцы привезли сюда огнемёты, и струи огня, направленные на амбразуры дота, решили исход борьбы. Гарнизон был сожжён.

В Беловежской Пуще на развилке двух дорог, прорезающих этот великолепный лес, за оградой из низенького штакетника зеленеет маленький могильный холмик. В изголовье его – скромный, сложенный из кирпича обелиск, а на самой могиле стоит старый, пробитый пулями станковый пулемёт «максим». На жестяной табличке написано:

«Обнажите головы! Здесь покоятся вечным сном герои Великой Отечественной войны – пулемётный расчёт советских воинов, героически сражавшийся против роты немецко-фашистских захватчиков 23 июня 1941 года.

Вечная слава героям, погибшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!»

Их было двое, как рассказывают жители соседних деревень, – молодой русский солдат и большой, богатырского телосложения узбек или казах. Их оставили здесь, на перекрёстке дорог, прикрывать отход товарищей, и они не получили приказания отступить. Позднее к ним присоединился какой-то мальчик – подросток лет 14-15, пришедший со стороны границы. Он остался с пулемётчиками в их маленьком окопе, вырытом в кустах у развилки дорог.

На второй день войны по одной из этих дорог шла рота немцев. Они торопились вперёд, они спешили за наградами и трофеями, эти завоеватели с засученными до локтей рукавами, с автоматами за плечами, – они, судя по всему, уже не ждали сопротивления, проломив во вчерашнем бою нашу пограничную оборону.

И вдруг из кустов по ним в упор стеганула длинная пулемётная очередь. Они попадали на землю и расползлись по кустам, беспорядочно отстреливаясь и стараясь определить, откуда бьёт пулемёт.

Шесть часов продолжался этот бой, и жители соседних деревень с волнением прислушивались к нему. Длинные, раскатистые очереди «максима» оглашали вековой лес, и в ответ наперебой, словно стая охотничьих псов, заливались немецкие автоматы. Потом очереди нашего пулемёта стали более редкими и короткими – наверно, бойцам приходилось экономить патроны. Порой казалось, что «максим» умолк, только надсадно трещали автоматы и иногда слышались винтовочные выстрелы. Но проходило несколько минут, и опять раскатывалась чёткая сухая строчка советского пулемёта.

Немцы решили, что они имеют дело с целым подразделением советских войск, – видимо, пулемётчики время от времени переходили на запасные позиции. Они отстреливались и из винтовок, а как только немцы подползали близко, закидывали их гранатами.

Противник вынужден был вызвать подкрепление – рота почти вся погибла в бесплодных попытках атаковать пулемётчиков. Во второй половине дня к развилке дорог подоспел свежий батальон автоматчиков. Кольцо врага медленно сжималось вокруг нашей огневой точки, и к вечеру всё было кончено.

Говорят, когда немцы увидели перед собой погибших, они не могли поверить, что этот долгий бой вели лишь три человека, из которых один был почти ребёнком. Они принялись искать других убитых. А убедившись, что никого больше тут не было, командир немецкого батальона, поражённый мужеством павших советских героев, приказал похоронить их с почестями, как и своих солдат.

И когда на следующий день сюда пришли крестьяне из ближней деревни, по одну сторону дороги чернел одинокий холмик с крестом, увенчанным пробитой пулей красноармейской каской, а по другую сторону – длинным рядом вытянулось несколько десятков могил с такими же свежесрубленными крестами, и наверху каждого креста висела каска немецкого солдата. Так и остались безымянными трое героев. А пулемёт их, оказавшийся тут же, на поле боя, крестьяне закопали в землю и после войны поставили на могилу.