Брестская крепость - Страница 154

154

Ещё задолго до этого в Белоруссии был объявлен сбор средств на будущий памятник героической обороне Брестской крепости. И счёт в Госбанке, открытый для этой цели, стал расти с удивительной быстротой. Деньги присылали не только белорусы – многотысячные посетители крепости, приезжавшие туда из других республик, спешили внести свою лепту в создание памятника. За короткое время было собрано около двух миллионов рублей. Эта сумма давала возможность воздвигнуть не просто памятник, но целый мемориальный комплекс и одновременно законсервировать по последнему слову науки и техники оставшиеся развалины крепостных зданий.

Прошло много лет, прежде чем проект мемориала был выбран, одобрен и утверждён. Авторами его стала группа скульпторов и архитекторов во главе с народным художником СССР, лауреатом Ленинской премии Александром Павловичем Кибальниковым. В 1970 и 1971 годах в крепости развёрнутым фронтом шли строительные работы.

В конце октября 1971 года состоялось открытие мемориала. На него были приглашены почти все известные к тому времени защитники крепости, многочисленные почётные гости, делегации от городов-героев, от всех областей Белоруссии.

Под гром оркестра подъезжали к перрону вокзала поезда, и толпы брестчан гостеприимно встречали приезжих. Только на этот раз всё было ещё торжественнее и пышнее, чем обычно.

Гостей сажали в машины и везли через город в новые кварталы Бреста, туда, где за Московским шоссе на берегу Мухавца ещё недавно стояли деревянные хибары, а теперь поднялись многоэтажные дома и среди них высотная, вполне современная гостиница. А те из защитников крепости, которые приехали сюда впервые после войны или давно не были тут, с удивлением оглядывались вокруг. Они не узнавали прежнего Бреста. Теперь это был город крупных заводов и комбинатов, институтов и техникумов, город рабочего класса и молодёжи, многолюдный, нарядный и оживлённый..

Но особенно всех поразила совершенно преобразившаяся крепость. Широкая, как проспект, выложенная бетонными плитами дорога, продолжая собой прямую асфальтовую ленту Московского шоссе, вела в центр крепости сквозь новые парадные ворота – пятиконечную звезду, затейливо прорезанную в бетонном массиве. А там, в самой середине Центрального острова, вырастая из невысокого холма развалин инженерного корпуса, поднялась над всей цитаделью огромная, почти 35-метровая серая глыба – как бы увеличенная во много раз часть разрушенной крепостной стены. Наверху этой глыбы, слитая с ней и в то же время будто в могучем усилии пытающаяся отделиться от неё, нависла над развалинами чуть склонённая гигантская голова воина с лицом суровым и мужественным, со взглядом, исполненным выражения твёрдой и отчаянной решимости.

В стороне, неподалёку от этого горельефа, взметнулся в небо на стометровую высоту узкий четырехгранный обелиск из нержавеющей стали – словно выступающий наружу штык исполинской винтовки-трехлинейки, скрытой в глубинах этой политой кровью земли. Внизу, у основания штыка, полыхало на ветру пламя Вечного огня.

А между штыком и глыбой с головой воина, связывая их воедино, протянулись один над другим три ряда надгробий с именами павших тут героев, и среди них часто повторялась надпись «Неизвестный» – в крепости за последние годы были раскопаны и перезахоронены останки многих безымянных героев обороны.

В день, когда происходило торжественное открытие мемориала, тысячи людей заполнили крепостной двор. Окружённые этим пёстрым и шумным людским морем, рядом с трибуной тесной толпой стояли защитники крепости. Я видел, как ошеломлённо и растерянно смотрели они вокруг, словно не веря глазам и не узнавая свою старую крепость. И я, признаюсь, испытывал вместе с ними те же чувства – новый мемориал как-то резко изменил привычный для нас вид крепостного двора. Массивная бетонная глыба с головой воина, высоко поднявшаяся в середине цитадели, сразу сделала приземистыми, незаметными и остатки краснокирпичных казарм, и белый двухэтажный дом музея, и даже полуразрушенное церковное здание – бывший клуб 84-го полка, который до этого господствовал над всем Центральным островом. Неудивительно, что у людей, привыкших к прежней крепости, её новый облик вызывал порой сложные и противоречивые чувства.

И когда я пытался разобраться в них, мне невольно пришла на ум одна мысль. А имеют ли право участники, очевидцы и современники тех или иных событий выносить свой окончательный приговор и самим этим событиям, и их мемориальному воплощению? Разве защитники крепости, сражаясь в её стенах тогда, в сорок первом, или вспоминая об этом потом, в первые послевоенные годы, думали о том, какой подвиг они совершили, разве могли они оценить его смысл и значение?

Подвиг их уже не принадлежит им – он стал драгоценным достоянием их Отчизны. И мемориал возведён в крепости не для них и даже не для нынешних поколений – он больше всего адресован будущему, нашим потомкам. Как воспримут его, с какими чувствами будут стоять перед этими памятниками наши правнуки и праправнуки через пятьдесят, сто, двести лет?

Отгремели залпы орудийного салюта, прозвучавшего над крепостью в тот день, погасли огни праздничного фейерверка, закончились торжества, и бессмертный гарнизон Брестской Крепости-Героя, рассыпанный сейчас по всей стране, вернулся к своей обычной жизни.

Как всякая жизнь, она полна и радостей и потерь, и бойцы крепостного гарнизона то одерживают в ней новые победы, то продолжают нести боевые потери, ставшие естественными для нашего поколения пожилых и старых людей.

154