Брестская крепость - Страница 137

137

Внезапно Владимир Иванович заметил, что, плача и обнимая его, мать называет другое имя – имя его старшего брата.

– Мама, ведь я – Володя, – удивлённо сказал он.

Мать вздрогнула. Словно не понимая, она резко отшатнулась от него, широко раскрытыми глазами и даже с каким-то страхом вглядываясь в лицо сына. И вдруг, побледнев и закрыв глаза, упала без чувств на перрон. Вокруг быстро собирался народ.

Она пришла встречать старшего сына. И решила, что это он, когда Владимир Иванович окликнул её. Она не видела обоих сыновей четыре года, а между ними было некоторое сходство. Да и могла ли она подумать, что вернулся тот, кого она столько лет считала покойником?!

Говорят, от радости не умирают. Мать привели в чувство, и она снова обняла своего воскресшего из мёртвых сына. А через час пришёл поезд, которым ехал брат Владимира Ивановича. В семье Фурсовых это был, наверно, самый счастливый день. Необычайная встреча была предметом всеобщего интереса в Алма-Ате, и о ней даже писали местные газеты.

Сейчас Владимир Иванович Фурсов живёт там же, в Алма-Ате. Он уже кандидат биологических наук и старший преподаватель Казахского государственного университета.

Интереснейшее письмо прислал мне бывший военнопленный, а потом партизан Отечественной войны Павел Марков из Брянска. Он сообщил о том, что в гитлеровских концлагерях наши военнопленные пели песню о Брестской крепости.

«Впервые, – писал П. Марков, – я услышал её, эту песню о легендарных защитниках Брестской крепости, в 1943 году в застенках лагеря военнопленных в гор. Кройцбурге (Верхняя Силезия) от лейтенанта Михаила Озерова, впоследствии замученного фашистскими палачами за организацию коллективного побега пленных из неволи.

На меня, тогда совсем обессилевшего от тяжёлых ран и от голода, мужественные и простые слова этой песни произвели глубокое впечатление. Не ослабляли гордого звучания песни ни старый мотив, схожий с известным народным «Раскинулось море широко», ни отсутствие литературных украшений в слоге.

Она звучала как гимн и откровение, вселяя в сердца измученных невольников гордость и надежду. Её пели в тяжкие минуты испытаний. Не раз она доносилась из глухих гранитных щелей – карцеров, где медленно, но верно фашисты умерщвляли непокорных советских людей, не желавших работать на врага.

Эту песню я потом принёс в партизанское соединение Героя Советского Союза Петра Григорьевича Лопатина в Белоруссию, где в отрядах было немало военнопленных, бежавших из фашистских застенков.

Я уже собирался познакомить партизан с этой песней, как в первый же вечер услышал от отрядного любимца Коли Квит-ковского близкие сердцу слова. Однако не все они совпадали с «Кройцбургским текстом», запечатлённым в моей памяти. Песня стала вдвое короче и прозвучала ещё выразительнее. Я попросил Колю записать её мне.

Однажды, когда я вернулся с боевого задания, Коля бережно передал мне клочок бересты, на котором свекольным соком была, может быть, впервые записана эта героическая песня о легендарных защитниках Брестской крепости. Такой я и сберёг её до наших дней. Вот она:

НА СТЕНЫ, ПОД ЗНАМЯ!

Ревут самолёты, и танки гремят,
Дымится гранит опалённый.
Врагу не сдаются тринадцать солдат,
Последних бойцов гарнизона.

На стенах грохочет разрывов гроза,
Дрожит под ударами камень,
Но, раненный дважды, зовёт комиссар:
– На стены, за мною, под знамя!

Пусть мало патронов и смерть впереди,
Не станем вовек на колени!
Товарищ, товарищ, на стены иди
– Там знамя советское реет.

А враг, атакуя, бросает: – Держись!..
Гробницею будет вам крепость.
Склоните знамёна – оставим вам жизнь,
А нет – так пойдёте на небо.

В ответ раздаётся призыв боевой,
Ведёт он сквозь грозное пламя:
– На стены, на стены, в атаку, за мной!
На стены, товарищ, под знамя!

И снова неравные схватки кипят,
На крепость летят самолёты.
Врагу не сдаются тринадцать солдат,
Героев советской пехоты.

…Последний боец на граните лежит,
Запрятано знамя героем.
Пусть топчут враги его юную жизнь,
Но тайны святой не откроют.

Умеют геройски за честь умирать
Простые советские люди.
А кто за Отечество мог постоять,
Отечество тех не забудет.

Над крепостью Брестской на подвиг зовёт
Свидетель бессмертия – камень:
«Товарищ, товарищ, за мною, вперёд!
На стены, на стены! Под знамя!»

Кто и когда сложил эту песню? Где, на каком участке крепости сражались эти тринадцать героев, о которых говорится здесь? Быть может, все это останется неизвестным. Важно одно: эта песня и её история говорят о том, что бессмертный подвиг героев Брестской крепости в те тяжкие, грозные годы помогал советским людям жить и бороться как с оружием в руках в белорусских лесах и болотах, так и без оружия в страшных гитлеровских концлагерях. Сама эта песня, правдивая и мужественная, тоже была оружием борьбы.

Волнующие факты самоотверженной борьбы наших военнопленных в гитлеровской неволе приводил участник обороны Севастополя Пётр Геббель из Чкаловской области. Вот что он пишет:

«Для того чтобы строить воздушные телеграфные линии, необходимо было копать ямы, носить и ставить столбы, крепить траверсы, наворачивать изоляторы, натягивать провод, вязать его. Все это делали сами немцы, но, когда началась тотальная мобилизация, их начали заменять русскими военнопленными солдатами. В этих так называемых рабочих командах пленных содержали приличнее, одевали чище и кормили лучше.

137